Всем разумным существам суждено стать настолько великими, насколько велики их устремления.
Название: В сумерках (in the dusk)
Автор: ahandfulofstars
Художник: Doki Rosi
Жемчуг, Кварц и Алмаз в последние дни некогда перспективной колонии Земля.
читать дальшеКогда Яшма выходит из земли, долина так плотно заполнена облаками от дематериализовавшихся самоцветов, что она видит лишь силуэты фигур перед ней, и доблестная битва кажется спектаклем в театре теней. Они извлекают копья из плеч и хлысты из колен, двойные мечи из разных самоцветов, а потом — ослепительный блеск слияния и звон, разносящийся по всему полю боя.
Его сила рассеивает дым, и перед ней предстаёт Опал; земля усеяна дефектными Аметистами, сбежавшими, чтобы присоединиться к восстанию, и бесцветными, сумасбродными Жемчугами, так страстно желавшими свободы и готовыми притвориться, что могут получить её у Розы Кварц. Со временем Яшма поймёт это, после стремительно пролетевшей юности на Земле, когда покинет позорное место своего рождения, но сейчас… сейчас всё, что она видит, — это божество, четверорукое, исполинское, создающее косу из серпов и меча. Опал уверенно машет своим оружием через круг Кварцев из Детского сада Бета — Сердолики и Яшмы, ещё сбитые с толку после выхода из земли, отчаянно пытаются призвать оружие и найти точку опоры. Она уже знает, что они жалки.
"Разбить слияние!" — приказывает её Агат, и Яшма надевает шлем и вступает в бой.
Яшма идёт вслед за Жемчуг вверх по склону и наблюдает. Её рукава-фонарики лишь слегка просвечивают, так что изгиб плеч Жемчуг можно увидеть только при лунном свете. Она носит платье с широкой юбкой и цветок в волосах (они хрупкие, эти земные создания, и Яшма замечает, что он уже начал засыхать). Она выглядит как идеальный приз. Яшма хотела бы такой. Она слышала об Агатах и Морганитах, получавших Жемчугов вместе с голографическими медалями — изящных, индивидуально изготовленных, и Яшма будет сражаться за свой Алмаз, потому что была создана для этого, но она и не против. Все Сердолики и другие Яшмы рассеянны, язвительны, медлительны в схватке. Они несовершенны, и когда они говорят с ней, между ними возникают разногласия, точно так же, как когда они втягивают её в ссоры или тащат на край бассейна для прыжков в воду; есть расхождение между тем, кем они должны быть и кем является она. Но Жемчуг! Работа Жемчуг — выглядеть красиво и показывать голограммы, держаться поблизости, петь — простая работа, тонкая работа. Работа Жемчуг — доставлять удовольствие.
Показался паланкин, бледно-розовый в лунном свете, и Жемчуг поворачивается к Яшме, произносит: "Пожалуйста, подождите здесь, наш Алмаз вскоре с вами поговорит", и исчезает за лёгкой занавеской. Её шаги по твёрдому полу раздаются эхом.
Её Алмаз. Розовый Алмаз. Яшма падает на колени, сжимает губы, чтобы сдержать эйфорию, это волнующее чувство предвкушения. Та, которой она обязана жизнью. От старших Кварцев и Агатов она слышала об их Алмазе. Добрая, милосердная, могущественная. Розовый Алмаз в пять раз выше, чем самый высокий Халцедон, её волосы вьются крупными спиралями, её гладкие перчатки блестят на солнце, а посередине её живота — камень. Великолепный, глянцевый, сияющий так, что его видит вся колония.
Из-за драпировки появляется Жемчуг, и за ней падает огромная тень.
— Моя Яшма, — произносит вкрадчивый голос, — мой безупречный Кварц. Я слышала, что ты уничтожила два батальона самоцветов в Детском саду Бета.
— Ради вашей славы, мой Алмаз, — отвечает Яшма и отдаёт честь, её золотые глаза закрыты.
— Чудесно, — голос звучит отстранённо: конечно, она ведь всего лишь Яшма. — Я выражаю благодарность за твою службу. Мой Жемчуг, — говорит она, и Жемчуг подходит ближе, в её руках — розовый пузырь. — В качестве награды, пожалуйста, прими эту орхидею. Она росла на месте твоего Детского сада, когда его ещё не было. Она не завянет, пока находится в пузыре.
— Благодарю, мой Алмаз, — Яшма протягивает руки, и Жемчуг передаёт ей пузырь своими изящными пальцами. Он создан её Алмазом; из цветка внутри торчат тычинки, и пыльца парит, словно звёзды в ночном небе. Синий Алмаз дарит искусно сделанные диадемы, а Жёлтый — военные ордена, но у Яшмы будет этот дар, и она будет хранить его в своей казарме.
— Мой Алмаз…
— Ты не должна называть меня так. Пожалуйста, — говорит Розовая, протянув руку, и, быстро выглянув за воздушную занавеску, делает шаг назад. После волнующего возвращения Розовая закрывает глаза, накрывает руками свой камень и начинает светиться ослепительным белым. Её откинутую назад голову на длинной шее вместо пушистых волос теперь украшают длинные кудри, жемчужный костюм сменяется струящимся платьем, худые руки становятся толще, чтобы ими можно было удержать что-то. Защитить что-то.
Роза открывает глаза.
— Роза. Зови меня Розой.
Жемчуг с коротким вздохом разжимает кулаки.
— Роза, я сомневаюсь, что твой пузырь произведёт на Яшму нужное впечатление. Все они были созданы, чтобы сражаться беспрекословно, а она даже не сблизилась с другими Яшмами или Сердоликами — похоже, она становится всё более преданной Власти Алмазов.
— Но только представь себе, Жемчуг! (Не "мой Жемчуг", нет.) Если бы она смогла увидеть красоту Земли, смогла бы сражаться на нашей стороне… этот цветок — всё, что мы хотим защитить. Этот цветок — то, ради чего мы воюем.
— Было бы хорошо иметь сильного бойца, как я предполагаю, — Жемчуг смотрит на свои тонкие бледные руки. С помощью смены формы она избавилась от мозолей, и её кожа вновь стала мягкой. — Да, нам нужны солдаты-Кварцы, если мы хотим воевать.
— Дело не в Кварцах, Жемчуг: любой самоцвет способен драться. Висмут куёт мечи вместо шпилей, Ляпис-лазурь обрушивает все океанские воды на армию захватчиков, а ты! Жемчуг, чья роль — быть украшением, наводит ужас на всех солдат-Кварцев в свите Синей! Ты стоишь десяти из них. — Тёплая рука Розы лежит на худеньком плече Жемчуг, и та наслаждается моментом, на её тонких губах возникает робкая улыбка, когда Роза продолжает. — Мы больше, чем то, кем нас видит Родной мир. Этой Яшме было приказано сражаться, её заставили сражаться, но никто не запрограммирован изначально уничтожить столько самоцветов. Она честолюбива. Она трудолюбива.
— Она разбила трёх Аметистов и Падпараджу, — закончила Жемчуг и внезапно закрыла руками рот. Нет. Нет, она не будет ни в чём противоречить своему Алмазу…своему Алмазу… Розе… Роза убирает её руки от лица с осторожным любопытством. Её взгляд побуждает Жемчуг продолжать. — Наших. Наших Аметистов. Нашу Падпараджу.
— Мы можем меняться.
— Может, твои растения, может, даже твои люди могут меняться, — Жемчуг говорит Розе, и каждое слово так неправильно, что даётся тяжело, — но для самоцветов это не так просто, верно?
— Это просто, — отвечает Роза, её полуоткрытые глаза смотрят на руки Жемчуг в её собственных руках. Она целует её пальцы. — Должно быть просто, Жемчуг. Мы совершили слишком многое. Мы прошли через слишком многое. Должно быть просто.
"Пожалуйста", — почти слышит Жемчуг, но она бы никогда это не сказала.
— Остальные Кварцы, которые не вышли из земли, будут для нас бесполезны. Они слишком маленькие и, возможно, имеют бунтарские наклонности, — Синяя идёт, и её длинный плащ тянется за ней, а в удушающей безопасности её объятия рядом с ней идёт Розовая; её глаза полуоткрыты, и она смотрит на последнюю ровную поверхность скал, откуда должны были выйти Аметисты и откуда ещё могут выйти Розовые Кварцы. — Есть технология, с помощью которой мы можем видоизменить их, но для нас будет более выгодно использовать её в военных целях.
Позади них осторожно, чтобы не наступить на следы Алмазов, идёт босоногая Синяя Жемчуг, она ступает будто земная птица, чьи ноги непривычны к сухой пыльной земле. Жемчуг смотрит на неё, и из-за копны волос, закрывающей лицо над острым носом, нельзя понять, оглядывается ли Синий Жемчуг. Лёгкая ткань её юбки развевается на ветру, её кожа — бледно-лазурная, словно небо на рассвете, и Жемчуг задумывается, сделана ли она красивой за свою почтительность или вопреки ей. Задумывается, как бы Синий Жемчуг (Синяя, как однажды она её назвала, — ошибка в поведении, промах, который нельзя исправить) выглядела с эспадроном. Как бы Жемчуг к ней отнеслась.
— Жемчуг, — произносит Розовая, приказывая, притягивая её к себе, словно Венера свой спутник. Печальны сообщения о том, что случилось с этой любящей двойной системой.
— Да, мой Алмаз, — отвечает Жемчуг — голова опущена, руки сложены. Роза ненавидит это. Роза ненавидит это, но когда она встречает взгляд Розовой — скучающий, высокомерный, напомнивший ей о том, какой она была, когда получила землю, — то понимает, что Розовой всё равно.
— Предоставь информацию о скорости выхода Аметистов.
Жемчуг закрывает глаза, пролистывает подробные ботанические иллюстрации и военные планы и останавливается на статистике основного Детского сада, которую она сохранила. Когда она открывает глаза, то видит ярко-синие голографические цифры.
— Девяносто девять с половиной процентов, — прочитала она.
— Существенная часть, — соглашается Синий Алмаз. — Сколько осталось Розовых Кварцев? — надменно бросает она.
— Девять до сих пор не вышли.
— Прими к сведению, Розовая, что их надо поместить в пузыри. Белая прекрасно осведомлена о твоей сентиментальности — правительнице колонии нельзя быть сентиментальной. Жемчуг, отправь статистику Жёлтой. Она поймёт, что с ней делать, — говорит Синяя. Её Жемчуг кивает и прикасается к камню на груди, чтобы записать приказ. — Как твой новый Жемчуг, Розовая?
— Хорошо.
— Белая была довольна ей. Она должна быть более чем подходящей для всех твоих нужд.
— Так и есть.
— Решила ли ты, кем заменить твою охрану из Розовых Кварцев? Эти Рубины принадлежат Жёлтой. Ты знаешь, какая она.
(Воинственная. Рубины принадлежат ей во всех отношениях.)
— Яшмами, — отвечает Розовая.
— Да-да. Аметисты и Сердолики недостаточно целеустремлённы. Твой безупречный солдат — Яшма, не так ли?
— Да.
— Хорошо. Я сообщу Жёлтой. И помни: Аметисты, которых мы сделали, умны, даже если кажется, что это не так. (Вина Розовой — Жемчуг и Розовая слышали это десятки раз.) Они могут быть хорошими стратегами. Используй их.
Синяя встаёт на телепорт, её Жемчуг следует за ней и на цыпочках встаёт на край кристальной плиты. Складки её прозрачной юбки трепещут, когда её подхватывает поток света и уносит к галактическому порталу. На долю секунды, когда её волосы поднимаются вверх, как в открытом космосе, Жемчуг видит высокие скулы Синей Жемчуг, почти видит белки её глаз.
Потом они остаются одни, и Розовая вздыхает и потягивается. Хотя она бы не осмелилась превратиться в Розу, она позволяет перчаткам раствориться в воздухе, убирает туфли и чулки, чтобы почувствовать почву под ногами — больше не плодородную, но всё же содержащую в себе жизнь, — колебания пустыни вокруг, степи вокруг. Она кусает пухлые ярко-розовые губы и проводит рукой по волосам. Жемчуг украсила их цветами зверобоя и гортензии, тысячелистника, жасмина, незабудки.
— Пошли домой, Жемчуг, — говорит она.
— Да, мой Алмаз.
Прищуренные глаза — колючие, пылающие огнём. Розовый Алмаз не поправляет её.
Следующий Розовый Кварц шагает в укрытие, её массивная форма сжимается, её взгляд тревожен и покорен. Она смотрит вверх на огромную форму, которую выбрала Розовый Алмаз, на длинные руки в перчатках — единственную часть тела, не скрытую тёмным плащом. Она позаимствовала эту идею у Синей.
— Сектор 5, ячейка P3H.
— Да, мой Алмаз.
— Отступить.
Голос Розовой ласков. Она настояла на помещении их в пузыри, когда Жёлтая сказала, что запузырит их лично, если придётся — они применят силу, Розовая сказала Жемчуг. Они соберут в одном месте двадцать, тридцать Розовых Кварцев и направят на них ураган. На каждую копну персиковых волос, каждую пару румяных щёк, на каждого кристаллического, бесцветного и безупречного солдата.
Ячейка P3H закрывает глаза точно так же, как Роза, когда принимает форму Розовой. Она заставляет себя, но это даётся с трудом. Как и Жемчуга, которые должны уметь изменять форму по приказу, и Сапфиры, которые должны развоплощаться, чтобы исполнить свои пророчества, Кварцы должны сражаться до самого конца. Они должны подниматься, когда их сбивают с ног, должны стоять, когда их кости переломаны и кожа разорвана.
Розовый Кварц с сожалением открывает глаза.
— Жемчуг.
Жемчуг встаёт перед своим Алмазом, перед их тщательно замаскированной ловушкой, и достаёт из своего камня меч. Глаза Розового Кварца расширяются, и она делает шаг назад по светло-голубому полу горного укрытия. Жемчуг. Предательница.
Её не выпустят, пока не закончится война, Жемчуг убедила в этом Розовую.
Жемчуг рубит по животу Кварца, меч проходит в сантиметрах над пятигранным камнем, впаянным в её тело над тазовой костью.
От Розового Кварца остаётся облако и камень в руках Жемчуг. Она держит его нежно, осторожно касаясь кончиками пальцев, и отдаёт Розовой, которая, за всей аккуратно сотканной тканью, за формой, которую она должна использовать, чтобы скрыть свой истинный рост, плачет. Проливает целительные слёзы, которыми некого исцелять.
Аметисты из Детского сада Альфа сильнее, способнее, но больше заинтересованы пустыми полями, чем битвами с мятежниками, больше заинтересованы собой. Они бывают тёмно-фиолетовыми или красноватыми, с вьющимися сиреневыми волосами, бледной кожей и синими глазами, — тщательно продуманная и воссозданная цветовая гамма. В своих тесно связанных группах они щедро одаривают друг друга чувствами — она наблюдает, как они дерутся в шутку или целуют грани камней друг друга. Свободная любовь, как называет это Розовый Алмаз; она поощряет её между своими Аметистами, между Яшмами и Сердоликами, говорит им, что это как товарищество, но разве они теперь не чувствуют себя лучше? Разве они теперь не счастливее?
(Яшма никогда не целуется, хотя Розовый Алмаз думает, что это нравится людям на Земле. Она видит, как пара Сердоликов перебирает волосы друг друга посреди битвы. Она видит, как Аметист вращается вокруг Сердолика, загорается яркий свет слияния, и Аметист в ужасе отступает.)
Подразделения из Детских садов Альфа и Бета объединяются в самый разгар войны, после того как всех Розовых Кварцев выстроили в линию и дематериализовали. Аметисты оплакивают их, так же как и самоцветы Синего Алмаза — они обнимают и успокаивают друг друга — и всё же Аметисты возглавляют атаку. Медали, подарки — тем больше, чем больше самоцвет смог уничтожить, чем лучше самоцвет несёт службу — но всё тщетно. Яшма не возникла из облака тускло-лавандового, кричаще-пурпурного, ярко-фиолетового цвета. Её кожа — цвета поросшего тростником песчаника Детского сада Бета, цвета слабых Яшм, костлявых, словно Жемчуга. Она вместе с Розовыми Кварцами была свидетельницей рассвета и заката некогда многообещающей колонии Земля, и хотя она будет сражаться, пока её зубы не затупит меч одного из мятежников, Яшма знает, что Земля запятнана позором. Она никогда не будет примером для подражания, как Двойная система Андромеды во главе Массива Лебедя — о первых планетах Синего и Жёлтого Алмаза заботились, их осматривали, разбирали и видоизменяли, и они становились их главными базами. Розовый Алмаз не может использовать Землю как главную базу. Ей, скорее всего, не придётся. Когда Яшма преклоняет колено, она извиняется, просит прощения за камень, из которого она сделана. Но эти Аметисты! Они ведут себя так, будто Земля — это подарок, будто они не являются провалом. Как будто их не перепишут заново. Не сбросят со счетов.
— Они сливаются легкомысленно. Они больше Жемчуга, чем солдаты, — говорит другая Яшма. — Ты видела тех Сердолик и Аметист три цикла назад?
Яшма сгибает пальцы, и они втыкаются в огрубевшую кожу на ладони.
— Это отвратительно, — отвечает она.
— Роза! — Яшма отталкивается руками от земли и встаёт, всё тело болит от усилия, она знает, что её голени прижаты к коленям, что щёки распухли, что её тело дрожит и проекция нестабильна. Она знает. Она призывает шлем и что есть силы кричит на щит Розы Кварц, на тонкие, словно иглы, мечи её предательницы-Жемчуг — что они могут сделать? Что может сделать Жемчуг с чем-либо?
Роза направляет на неё взгляд, отходит от своей заветной Жемчуг и крепче сжимает рукоять меча. Палаш. Достойное оружие для Кварца, и несмотря на то, что она бесцветная (хотя её пропустили по милости того самого Алмаза, который она разобьёт), у неё крепкие, широкие плечи. Она обладает силой, которая может расколоть землю между ними.
Она величественна. Её подбородок высоко поднят, и она готова к бою. Яшма подходит к краю стены каньона так близко, как только можно подойти без риска упасть, и она бы спрыгнула. Она бы спрыгнула, если бы не знала, что Роза просто спланирует.
— Изменница! — кричит она. Её форма даёт сбои, она вот-вот распадётся и присоединится к созвездию Сердоликов вокруг неё.
— Ты разрушаешь Землю, — бесстрастно произносит Роза.
— Эта Земля умирает! Эта Земля — не более чем поле боя, и ты сделала её такой! Это ты пошла против неё! Розового Алмаза — твоего лидера — твоего предназначения!
Яшма чувствует отголосок её имени на языке, будто последние искры огня, который она выдыхала.
— Она не моё предназначение. И не твоё.
Роза говорит, и её подбородок высоко поднят, её яркие-яркие кудри развеваются на ветру, её Жемчуг отвернулась от Яшмы и крепко сжимает рукояти парных мечей. Края её поля зрения размыты. Слишком много ударов нанесены группой Рубинов и мерзких Родонитов, слишком много развоплощённых самоцветов, слишком, слишком, слишком много. Она резко падает на колени и твёрдые ладони и неизящно (она не запрограммирована на изящество) теряет форму.
Умирающая земля, как назвала её Яшма, пуста, и Роза запоздало берёт Жемчуг за руку и осторожно планирует вниз, чтобы присесть среди моря самоцветов. Они преисполнены сил, яростно живы. Они сражались неистово. Они скорбят неистово.
Роза встаёт на колени — подол её платья растекается вокруг ног — и поднимает острый камень Яшмы. Она даёт себе волю, распадается и собирается, принимая истинную форму. Загнанная в угол, маленькая, слабая Розовая. Она прижимает к себе камень.
— Она не будет биться за Землю, — признаёт Розовая. Длинные чулки, рукава-фонарики, помпоны, парящие над ступнями, делают её собой. Заставляют чувствовать себя загнанной в угол.
— Она — всего лишь одна Яшма. У нас есть армия, мой… моя Роза.
Розовая закрывает глаза. Её надутые губы искривляются в ехидной ухмылке. Такой же, как у Синей.
— Эта армия сражается против нас, Жемчуг. Я создала всех этих самоцветов, я просила о них — зачем? — На глаза Розовой наворачиваются слёзы. Яшма лежит у неё на коленях в безопасности; её руки в перчатках сжимаются в кулаки и обрушиваются на землю. По небу проносится гул. — Я не хочу этого! Я не хочу, чтобы они были такими, Жемчуг! — Она зажмуривает глаза и стискивает зубы. — Я не знала! Я… я не знала.
Жемчуг кладёт руку на плечо Розовой. Она прижимает плотную ткань.
— Я ненавижу это, — говорит Розовая. Она сгорбилась, и её спина — словно мемориальная арка. — Она права. Я превратила это место в умирающую землю.
— Это не так, — говорит ей Жемчуг. Ритм её тихого голоса настойчив, он воплощает собой уверенность. Она словно Луна, движущаяся по небу Земли. — Ты воюешь за неё. Ты — Роза Кварц. Ты — лидер восстания. Ты — единственный самоцвет, борющийся с колонизацией.
— Я — самоцвет, которому её дали. Я — та, для кого её построили.
— Это неправда.
Розовая смотрит вверх на Жемчуг, на её уверенную позу. Она носит свою боевую форму с гордостью. Сине-зелёные мозоли на её руках похожи на неровную поверхность моря перед штормом. Ужасающая Жемчуг-предательница.
— Это неправда, — говорит Жемчуг. Она смотрит на окружающих их Кристальных Самоцветов. — Мы — сопротивление, Роза. Должны быть им.
Яшма лежит на земле, небо заволокло дымом лесного пожара. Роза встаёт. Она снимает перчатки до локтей и дурацкие туфли, отбрасывает чулки и расчёсывает пальцами торчащие во все стороны тонкие волосы, украшающие её голову.
— Мы должны быть им, — повторяет Роза. — А Розовый Алмаз должна быть разбита.
Многослойные занавески, ниспадающие со стен паланкина, делают тени Розовой и Синей неясными. Синий Жемчуг кажется маленькой чёрточкой позади складок; Жемчуг стоит снаружи, сцепив руки за спиной, прикрытой шелковистой тканью платья. Яшма — вращающая мир вокруг наклонной оси Яшма — стоит, словно зеркальное отражение, но на её отведённых назад плечах видны мускулы, твёрдые и сильные, видны кроваво-красные полосы, которые, как знает Жемчуг, стали бы последним, что она видела в жизни, если бы Яшма не была слишком измотана и не дематериализовалась в тот день на поле боя. Она проводит рукой по костяшкам пальцев, до сих пор не вылеченным по небрежности. Это Земля. Это то, ради чего она сражается.
"Розовый Алмаз вскоре сможет с вами увидеться", — говорит ей Жемчуг (имя — словно остаточное изображение, которое никто больше не поймал бы), и её взгляд блуждает по растрёпанным волосам и сияющему камню между усталых глаз. Война наложила отпечаток на всех них. Война взяла своё.
Яшма кивает в знак понимания. Она молчалива и горда для Кварца — Жемчуг приветствовали множество Аметистов, когда она была одна, она встречала Розовых Кварцев — настоящих Розовых Кварцев — в Детских садах, и все они просто лучились любовью и устремлённостью. Она не слышала ни одного звука от Яшмы, когда она не выкрикивала имя Розы.
Синий Алмаз разочарованно воскликнула, слишком громко, слишком неосторожно — по занавескам прокатываются волны, и Жемчуг вздрагивает. Она вздрагивает и поворачивается к Яшме — смятение и гнев сделали её лицо ожесточённым, как у солдата.
Для неё Розовая — божество войны, испепеляющий солнечный свет, рука, что управляет приливами, и разве не было бы лицемерным для Жемчуг осуждать её за это? Яшма влюбилась во фреску, в сияющий розовый портрет на стенах каждой башни и арены, возведённой на Земле, а Жемчуг вместо этого, как дура, влюбилась в самоцвет. Она хочет обнять Розовую, прижаться подбородком к пушистому облаку её волос, утешить её, сказать, что всё будет хорошо, но она всего лишь Жемчуг.
Она всего лишь Жемчуг, и она не знает, действительно ли всё обернётся к лучшему.
Ночь тяжела, словно горе, и Яшма не может понять, почему мрак будто прилип к её коже и пытается окрасить её в тот же сине-чёрный цвет. Её рука тянется к облаку на том месте, где стояла Висмут, а на земле, среди сухих кустов этой планеты, примостились её радужные осколки; они сияют, отражают лунный свет и направляют его на неё, упрекают её. Солдат, убийца, Кварц из Детского сада Бета. Ветер развевает гриву её волос, и она чувствует холод. Она сжимает кулаки. Почему на поле боя так тихо? Почему вдруг стало так тихо?
На вершине холма, где далеко за линией фронта стоит паланкин, показалась Розовый Алмаз, и Яшма может видеть её изящную фигуру. Она поворачивается, чтобы увидеть свой Алмаз, чётко различимый, несмотря на расстояние, и окружающая её армия делает то же самое. Атака армии повстанцев была отражена, и Кварцы Розового Алмаза сдерживают сбои своих нестабильных форм, чтобы показать свою преданность. Яшма закрывает глаза, вздыхает, расширяет свою форму и отдаёт честь, соединяя кончики огрубевших пальцев.
Вот для чего она возникла из этих бесплодных утёсов, вот для чего в неё вдохнули жизнь. По её плечам прокатывается дрожь.
Когда Яшма открывает глаза, то видит облако на месте, где стоял её Алмаз, разрубленное палашом.
Роза
Роза
Роза
Ярко-красный солнечный свет пробивается через дым, и когда Жемчуг падает на землю, солнце закрывает Яшма, громадная Яшма с зубами как у тигрицы, — картина того, что они должны были создать на этой Земле вместо того, что они с ней сделали.
— Твоя хозяйка разбила Розовый Алмаз
— Она не моя хозяйка, — лжёт Жемчуг. Она беспомощно распласталась на земле и пытается приподняться, пытается опереться на локоть, но Яшма пинает её, оцарапав кожу. Жемчуг кричит.
Её разворачивает, и она обречённо падает на твёрдую землю во второй раз. Если она посмотрит на небо, то, возможно, увидит солдат, которыми Синяя и Жёлтая собираются наводнить планету.
— Она твоя хозяйка. Ты — Жемчуг. Ты принадлежишь Розе Кварц. Ты помогла ей разбить Розовый Алмаз, — слова произнесены нечётко, с придыханием. Сейчас вся колония в огне. Рубин и Сапфир разделились перед битвой. Роза несколько предыдущих дней плакала, прижавшись к Жемчуг.
Тогда убей меня. Жемчуг поднимает взгляд на Яшму. Она держала в руках увесистый камень Розы, прикасалась к его гладким граням. Она видела те самые поляны, где Роза радостно смеялась — радость, стоившая войны, — и которые сейчас стёрты с лица земли прицельным огнём кораблей Синей. Она прорывалась через Сердоликов и Аметистов и всех остальных, кто стоял на поле боя, готовый умереть за свой Алмаз. Известно ли им, что она — та самая? Известно ли им, что они всё ходят и ходят по кругу, и, в конце концов, думает Жемчуг, останутся только осколки на земле и разноцветные пузыри Розы, парящие в небе?
— Я не принадлежу ей, — с трудом выдавливает Жемчуг из разорванного горла. Она сжимает рукояти своих тонких мечей и видит в глазах Яшмы момент, когда она нанесёт удар, видит, как она замахивается.
Она так и не ударила.
Блестящий меч Розы разрезает живот Яшмы, и она дематериализуется, даже не успев это понять.
Позади неё кудри Розы развеваются на ветру, словно пламя. Её глянцевые розовые губы кровоточат — она всё ещё машинально пытается подражать своим людям — но когда Жемчуг видит её глаза, когда порыв ветра сдувает чёлку с её хмурого лица, то видит Розовый Алмаз. Она яростна, как тогда, когда кричала и требовала себе планету, но теперь её гнев куда сильнее. Небеса позади неё жаждут крови; она протягивает Жемчуг руку и уже ищет взглядом следующего солдата, которого будет атаковать, следующую игрушку, которую сломает. Блудная дочь, любимица Власти Алмазов, безрассудная, вспыльчивая; избыток энергии исходит от неё волнами.
Почему? Почему Жемчуг любит её так сильно, так горячо? Она встаёт, и прежде чем Роза убегает, кладёт ладонь на её щёку. Роза поворачивается, и Жемчуг упирается своим камнем в её плечо. Это бессмысленно, но она начинает плакать. Она эгоистично стискивает Розу, не замечая ничего вокруг, стискивает её, словно это её последнее желание.
— Я люблю тебя, — внезапно говорит она вслух. Она говорила это с радостью, с удивлением, с неподдельной надеждой. В конце концов, она произносит это с пониманием.
Плечи Розы расслабляются. Она опять вздыхает. Гнев ещё не исчез, его не унёс резкий ветер, но Роза смотрит вверх, отбрасывает волосы назад, и пусть Земля поёт свою песню о возвращении домой. Она чувствует усталую руку Жемчуг на своей руке.
— Вот ради чего мы сражаемся, — её голос всё ещё сломан, разбит на осколки. Она — павший лидер. Она — солдат. Она нежно обнимает Жемчуг. — Ради любви.
Автор: ahandfulofstars
Художник: Doki Rosi
Жемчуг, Кварц и Алмаз в последние дни некогда перспективной колонии Земля.
читать дальшеКогда Яшма выходит из земли, долина так плотно заполнена облаками от дематериализовавшихся самоцветов, что она видит лишь силуэты фигур перед ней, и доблестная битва кажется спектаклем в театре теней. Они извлекают копья из плеч и хлысты из колен, двойные мечи из разных самоцветов, а потом — ослепительный блеск слияния и звон, разносящийся по всему полю боя.
Его сила рассеивает дым, и перед ней предстаёт Опал; земля усеяна дефектными Аметистами, сбежавшими, чтобы присоединиться к восстанию, и бесцветными, сумасбродными Жемчугами, так страстно желавшими свободы и готовыми притвориться, что могут получить её у Розы Кварц. Со временем Яшма поймёт это, после стремительно пролетевшей юности на Земле, когда покинет позорное место своего рождения, но сейчас… сейчас всё, что она видит, — это божество, четверорукое, исполинское, создающее косу из серпов и меча. Опал уверенно машет своим оружием через круг Кварцев из Детского сада Бета — Сердолики и Яшмы, ещё сбитые с толку после выхода из земли, отчаянно пытаются призвать оружие и найти точку опоры. Она уже знает, что они жалки.
"Разбить слияние!" — приказывает её Агат, и Яшма надевает шлем и вступает в бой.
Яшма идёт вслед за Жемчуг вверх по склону и наблюдает. Её рукава-фонарики лишь слегка просвечивают, так что изгиб плеч Жемчуг можно увидеть только при лунном свете. Она носит платье с широкой юбкой и цветок в волосах (они хрупкие, эти земные создания, и Яшма замечает, что он уже начал засыхать). Она выглядит как идеальный приз. Яшма хотела бы такой. Она слышала об Агатах и Морганитах, получавших Жемчугов вместе с голографическими медалями — изящных, индивидуально изготовленных, и Яшма будет сражаться за свой Алмаз, потому что была создана для этого, но она и не против. Все Сердолики и другие Яшмы рассеянны, язвительны, медлительны в схватке. Они несовершенны, и когда они говорят с ней, между ними возникают разногласия, точно так же, как когда они втягивают её в ссоры или тащат на край бассейна для прыжков в воду; есть расхождение между тем, кем они должны быть и кем является она. Но Жемчуг! Работа Жемчуг — выглядеть красиво и показывать голограммы, держаться поблизости, петь — простая работа, тонкая работа. Работа Жемчуг — доставлять удовольствие.
Показался паланкин, бледно-розовый в лунном свете, и Жемчуг поворачивается к Яшме, произносит: "Пожалуйста, подождите здесь, наш Алмаз вскоре с вами поговорит", и исчезает за лёгкой занавеской. Её шаги по твёрдому полу раздаются эхом.
Её Алмаз. Розовый Алмаз. Яшма падает на колени, сжимает губы, чтобы сдержать эйфорию, это волнующее чувство предвкушения. Та, которой она обязана жизнью. От старших Кварцев и Агатов она слышала об их Алмазе. Добрая, милосердная, могущественная. Розовый Алмаз в пять раз выше, чем самый высокий Халцедон, её волосы вьются крупными спиралями, её гладкие перчатки блестят на солнце, а посередине её живота — камень. Великолепный, глянцевый, сияющий так, что его видит вся колония.
Из-за драпировки появляется Жемчуг, и за ней падает огромная тень.
— Моя Яшма, — произносит вкрадчивый голос, — мой безупречный Кварц. Я слышала, что ты уничтожила два батальона самоцветов в Детском саду Бета.
— Ради вашей славы, мой Алмаз, — отвечает Яшма и отдаёт честь, её золотые глаза закрыты.
— Чудесно, — голос звучит отстранённо: конечно, она ведь всего лишь Яшма. — Я выражаю благодарность за твою службу. Мой Жемчуг, — говорит она, и Жемчуг подходит ближе, в её руках — розовый пузырь. — В качестве награды, пожалуйста, прими эту орхидею. Она росла на месте твоего Детского сада, когда его ещё не было. Она не завянет, пока находится в пузыре.
— Благодарю, мой Алмаз, — Яшма протягивает руки, и Жемчуг передаёт ей пузырь своими изящными пальцами. Он создан её Алмазом; из цветка внутри торчат тычинки, и пыльца парит, словно звёзды в ночном небе. Синий Алмаз дарит искусно сделанные диадемы, а Жёлтый — военные ордена, но у Яшмы будет этот дар, и она будет хранить его в своей казарме.
— Мой Алмаз…
— Ты не должна называть меня так. Пожалуйста, — говорит Розовая, протянув руку, и, быстро выглянув за воздушную занавеску, делает шаг назад. После волнующего возвращения Розовая закрывает глаза, накрывает руками свой камень и начинает светиться ослепительным белым. Её откинутую назад голову на длинной шее вместо пушистых волос теперь украшают длинные кудри, жемчужный костюм сменяется струящимся платьем, худые руки становятся толще, чтобы ими можно было удержать что-то. Защитить что-то.
Роза открывает глаза.
— Роза. Зови меня Розой.
Жемчуг с коротким вздохом разжимает кулаки.
— Роза, я сомневаюсь, что твой пузырь произведёт на Яшму нужное впечатление. Все они были созданы, чтобы сражаться беспрекословно, а она даже не сблизилась с другими Яшмами или Сердоликами — похоже, она становится всё более преданной Власти Алмазов.
— Но только представь себе, Жемчуг! (Не "мой Жемчуг", нет.) Если бы она смогла увидеть красоту Земли, смогла бы сражаться на нашей стороне… этот цветок — всё, что мы хотим защитить. Этот цветок — то, ради чего мы воюем.
— Было бы хорошо иметь сильного бойца, как я предполагаю, — Жемчуг смотрит на свои тонкие бледные руки. С помощью смены формы она избавилась от мозолей, и её кожа вновь стала мягкой. — Да, нам нужны солдаты-Кварцы, если мы хотим воевать.
— Дело не в Кварцах, Жемчуг: любой самоцвет способен драться. Висмут куёт мечи вместо шпилей, Ляпис-лазурь обрушивает все океанские воды на армию захватчиков, а ты! Жемчуг, чья роль — быть украшением, наводит ужас на всех солдат-Кварцев в свите Синей! Ты стоишь десяти из них. — Тёплая рука Розы лежит на худеньком плече Жемчуг, и та наслаждается моментом, на её тонких губах возникает робкая улыбка, когда Роза продолжает. — Мы больше, чем то, кем нас видит Родной мир. Этой Яшме было приказано сражаться, её заставили сражаться, но никто не запрограммирован изначально уничтожить столько самоцветов. Она честолюбива. Она трудолюбива.
— Она разбила трёх Аметистов и Падпараджу, — закончила Жемчуг и внезапно закрыла руками рот. Нет. Нет, она не будет ни в чём противоречить своему Алмазу…своему Алмазу… Розе… Роза убирает её руки от лица с осторожным любопытством. Её взгляд побуждает Жемчуг продолжать. — Наших. Наших Аметистов. Нашу Падпараджу.
— Мы можем меняться.
— Может, твои растения, может, даже твои люди могут меняться, — Жемчуг говорит Розе, и каждое слово так неправильно, что даётся тяжело, — но для самоцветов это не так просто, верно?
— Это просто, — отвечает Роза, её полуоткрытые глаза смотрят на руки Жемчуг в её собственных руках. Она целует её пальцы. — Должно быть просто, Жемчуг. Мы совершили слишком многое. Мы прошли через слишком многое. Должно быть просто.
"Пожалуйста", — почти слышит Жемчуг, но она бы никогда это не сказала.
— Остальные Кварцы, которые не вышли из земли, будут для нас бесполезны. Они слишком маленькие и, возможно, имеют бунтарские наклонности, — Синяя идёт, и её длинный плащ тянется за ней, а в удушающей безопасности её объятия рядом с ней идёт Розовая; её глаза полуоткрыты, и она смотрит на последнюю ровную поверхность скал, откуда должны были выйти Аметисты и откуда ещё могут выйти Розовые Кварцы. — Есть технология, с помощью которой мы можем видоизменить их, но для нас будет более выгодно использовать её в военных целях.
Позади них осторожно, чтобы не наступить на следы Алмазов, идёт босоногая Синяя Жемчуг, она ступает будто земная птица, чьи ноги непривычны к сухой пыльной земле. Жемчуг смотрит на неё, и из-за копны волос, закрывающей лицо над острым носом, нельзя понять, оглядывается ли Синий Жемчуг. Лёгкая ткань её юбки развевается на ветру, её кожа — бледно-лазурная, словно небо на рассвете, и Жемчуг задумывается, сделана ли она красивой за свою почтительность или вопреки ей. Задумывается, как бы Синий Жемчуг (Синяя, как однажды она её назвала, — ошибка в поведении, промах, который нельзя исправить) выглядела с эспадроном. Как бы Жемчуг к ней отнеслась.
— Жемчуг, — произносит Розовая, приказывая, притягивая её к себе, словно Венера свой спутник. Печальны сообщения о том, что случилось с этой любящей двойной системой.
— Да, мой Алмаз, — отвечает Жемчуг — голова опущена, руки сложены. Роза ненавидит это. Роза ненавидит это, но когда она встречает взгляд Розовой — скучающий, высокомерный, напомнивший ей о том, какой она была, когда получила землю, — то понимает, что Розовой всё равно.
— Предоставь информацию о скорости выхода Аметистов.
Жемчуг закрывает глаза, пролистывает подробные ботанические иллюстрации и военные планы и останавливается на статистике основного Детского сада, которую она сохранила. Когда она открывает глаза, то видит ярко-синие голографические цифры.
— Девяносто девять с половиной процентов, — прочитала она.
— Существенная часть, — соглашается Синий Алмаз. — Сколько осталось Розовых Кварцев? — надменно бросает она.
— Девять до сих пор не вышли.
— Прими к сведению, Розовая, что их надо поместить в пузыри. Белая прекрасно осведомлена о твоей сентиментальности — правительнице колонии нельзя быть сентиментальной. Жемчуг, отправь статистику Жёлтой. Она поймёт, что с ней делать, — говорит Синяя. Её Жемчуг кивает и прикасается к камню на груди, чтобы записать приказ. — Как твой новый Жемчуг, Розовая?
— Хорошо.
— Белая была довольна ей. Она должна быть более чем подходящей для всех твоих нужд.
— Так и есть.
— Решила ли ты, кем заменить твою охрану из Розовых Кварцев? Эти Рубины принадлежат Жёлтой. Ты знаешь, какая она.
(Воинственная. Рубины принадлежат ей во всех отношениях.)
— Яшмами, — отвечает Розовая.
— Да-да. Аметисты и Сердолики недостаточно целеустремлённы. Твой безупречный солдат — Яшма, не так ли?
— Да.
— Хорошо. Я сообщу Жёлтой. И помни: Аметисты, которых мы сделали, умны, даже если кажется, что это не так. (Вина Розовой — Жемчуг и Розовая слышали это десятки раз.) Они могут быть хорошими стратегами. Используй их.
Синяя встаёт на телепорт, её Жемчуг следует за ней и на цыпочках встаёт на край кристальной плиты. Складки её прозрачной юбки трепещут, когда её подхватывает поток света и уносит к галактическому порталу. На долю секунды, когда её волосы поднимаются вверх, как в открытом космосе, Жемчуг видит высокие скулы Синей Жемчуг, почти видит белки её глаз.
Потом они остаются одни, и Розовая вздыхает и потягивается. Хотя она бы не осмелилась превратиться в Розу, она позволяет перчаткам раствориться в воздухе, убирает туфли и чулки, чтобы почувствовать почву под ногами — больше не плодородную, но всё же содержащую в себе жизнь, — колебания пустыни вокруг, степи вокруг. Она кусает пухлые ярко-розовые губы и проводит рукой по волосам. Жемчуг украсила их цветами зверобоя и гортензии, тысячелистника, жасмина, незабудки.
— Пошли домой, Жемчуг, — говорит она.
— Да, мой Алмаз.
Прищуренные глаза — колючие, пылающие огнём. Розовый Алмаз не поправляет её.
Следующий Розовый Кварц шагает в укрытие, её массивная форма сжимается, её взгляд тревожен и покорен. Она смотрит вверх на огромную форму, которую выбрала Розовый Алмаз, на длинные руки в перчатках — единственную часть тела, не скрытую тёмным плащом. Она позаимствовала эту идею у Синей.
— Сектор 5, ячейка P3H.
— Да, мой Алмаз.
— Отступить.
Голос Розовой ласков. Она настояла на помещении их в пузыри, когда Жёлтая сказала, что запузырит их лично, если придётся — они применят силу, Розовая сказала Жемчуг. Они соберут в одном месте двадцать, тридцать Розовых Кварцев и направят на них ураган. На каждую копну персиковых волос, каждую пару румяных щёк, на каждого кристаллического, бесцветного и безупречного солдата.
Ячейка P3H закрывает глаза точно так же, как Роза, когда принимает форму Розовой. Она заставляет себя, но это даётся с трудом. Как и Жемчуга, которые должны уметь изменять форму по приказу, и Сапфиры, которые должны развоплощаться, чтобы исполнить свои пророчества, Кварцы должны сражаться до самого конца. Они должны подниматься, когда их сбивают с ног, должны стоять, когда их кости переломаны и кожа разорвана.
Розовый Кварц с сожалением открывает глаза.
— Жемчуг.
Жемчуг встаёт перед своим Алмазом, перед их тщательно замаскированной ловушкой, и достаёт из своего камня меч. Глаза Розового Кварца расширяются, и она делает шаг назад по светло-голубому полу горного укрытия. Жемчуг. Предательница.
Её не выпустят, пока не закончится война, Жемчуг убедила в этом Розовую.
Жемчуг рубит по животу Кварца, меч проходит в сантиметрах над пятигранным камнем, впаянным в её тело над тазовой костью.
От Розового Кварца остаётся облако и камень в руках Жемчуг. Она держит его нежно, осторожно касаясь кончиками пальцев, и отдаёт Розовой, которая, за всей аккуратно сотканной тканью, за формой, которую она должна использовать, чтобы скрыть свой истинный рост, плачет. Проливает целительные слёзы, которыми некого исцелять.
Аметисты из Детского сада Альфа сильнее, способнее, но больше заинтересованы пустыми полями, чем битвами с мятежниками, больше заинтересованы собой. Они бывают тёмно-фиолетовыми или красноватыми, с вьющимися сиреневыми волосами, бледной кожей и синими глазами, — тщательно продуманная и воссозданная цветовая гамма. В своих тесно связанных группах они щедро одаривают друг друга чувствами — она наблюдает, как они дерутся в шутку или целуют грани камней друг друга. Свободная любовь, как называет это Розовый Алмаз; она поощряет её между своими Аметистами, между Яшмами и Сердоликами, говорит им, что это как товарищество, но разве они теперь не чувствуют себя лучше? Разве они теперь не счастливее?
(Яшма никогда не целуется, хотя Розовый Алмаз думает, что это нравится людям на Земле. Она видит, как пара Сердоликов перебирает волосы друг друга посреди битвы. Она видит, как Аметист вращается вокруг Сердолика, загорается яркий свет слияния, и Аметист в ужасе отступает.)
Подразделения из Детских садов Альфа и Бета объединяются в самый разгар войны, после того как всех Розовых Кварцев выстроили в линию и дематериализовали. Аметисты оплакивают их, так же как и самоцветы Синего Алмаза — они обнимают и успокаивают друг друга — и всё же Аметисты возглавляют атаку. Медали, подарки — тем больше, чем больше самоцвет смог уничтожить, чем лучше самоцвет несёт службу — но всё тщетно. Яшма не возникла из облака тускло-лавандового, кричаще-пурпурного, ярко-фиолетового цвета. Её кожа — цвета поросшего тростником песчаника Детского сада Бета, цвета слабых Яшм, костлявых, словно Жемчуга. Она вместе с Розовыми Кварцами была свидетельницей рассвета и заката некогда многообещающей колонии Земля, и хотя она будет сражаться, пока её зубы не затупит меч одного из мятежников, Яшма знает, что Земля запятнана позором. Она никогда не будет примером для подражания, как Двойная система Андромеды во главе Массива Лебедя — о первых планетах Синего и Жёлтого Алмаза заботились, их осматривали, разбирали и видоизменяли, и они становились их главными базами. Розовый Алмаз не может использовать Землю как главную базу. Ей, скорее всего, не придётся. Когда Яшма преклоняет колено, она извиняется, просит прощения за камень, из которого она сделана. Но эти Аметисты! Они ведут себя так, будто Земля — это подарок, будто они не являются провалом. Как будто их не перепишут заново. Не сбросят со счетов.
— Они сливаются легкомысленно. Они больше Жемчуга, чем солдаты, — говорит другая Яшма. — Ты видела тех Сердолик и Аметист три цикла назад?
Яшма сгибает пальцы, и они втыкаются в огрубевшую кожу на ладони.
— Это отвратительно, — отвечает она.
— Роза! — Яшма отталкивается руками от земли и встаёт, всё тело болит от усилия, она знает, что её голени прижаты к коленям, что щёки распухли, что её тело дрожит и проекция нестабильна. Она знает. Она призывает шлем и что есть силы кричит на щит Розы Кварц, на тонкие, словно иглы, мечи её предательницы-Жемчуг — что они могут сделать? Что может сделать Жемчуг с чем-либо?
Роза направляет на неё взгляд, отходит от своей заветной Жемчуг и крепче сжимает рукоять меча. Палаш. Достойное оружие для Кварца, и несмотря на то, что она бесцветная (хотя её пропустили по милости того самого Алмаза, который она разобьёт), у неё крепкие, широкие плечи. Она обладает силой, которая может расколоть землю между ними.
Она величественна. Её подбородок высоко поднят, и она готова к бою. Яшма подходит к краю стены каньона так близко, как только можно подойти без риска упасть, и она бы спрыгнула. Она бы спрыгнула, если бы не знала, что Роза просто спланирует.
— Изменница! — кричит она. Её форма даёт сбои, она вот-вот распадётся и присоединится к созвездию Сердоликов вокруг неё.
— Ты разрушаешь Землю, — бесстрастно произносит Роза.
— Эта Земля умирает! Эта Земля — не более чем поле боя, и ты сделала её такой! Это ты пошла против неё! Розового Алмаза — твоего лидера — твоего предназначения!
Яшма чувствует отголосок её имени на языке, будто последние искры огня, который она выдыхала.
— Она не моё предназначение. И не твоё.
Роза говорит, и её подбородок высоко поднят, её яркие-яркие кудри развеваются на ветру, её Жемчуг отвернулась от Яшмы и крепко сжимает рукояти парных мечей. Края её поля зрения размыты. Слишком много ударов нанесены группой Рубинов и мерзких Родонитов, слишком много развоплощённых самоцветов, слишком, слишком, слишком много. Она резко падает на колени и твёрдые ладони и неизящно (она не запрограммирована на изящество) теряет форму.
Умирающая земля, как назвала её Яшма, пуста, и Роза запоздало берёт Жемчуг за руку и осторожно планирует вниз, чтобы присесть среди моря самоцветов. Они преисполнены сил, яростно живы. Они сражались неистово. Они скорбят неистово.
Роза встаёт на колени — подол её платья растекается вокруг ног — и поднимает острый камень Яшмы. Она даёт себе волю, распадается и собирается, принимая истинную форму. Загнанная в угол, маленькая, слабая Розовая. Она прижимает к себе камень.
— Она не будет биться за Землю, — признаёт Розовая. Длинные чулки, рукава-фонарики, помпоны, парящие над ступнями, делают её собой. Заставляют чувствовать себя загнанной в угол.
— Она — всего лишь одна Яшма. У нас есть армия, мой… моя Роза.
Розовая закрывает глаза. Её надутые губы искривляются в ехидной ухмылке. Такой же, как у Синей.
— Эта армия сражается против нас, Жемчуг. Я создала всех этих самоцветов, я просила о них — зачем? — На глаза Розовой наворачиваются слёзы. Яшма лежит у неё на коленях в безопасности; её руки в перчатках сжимаются в кулаки и обрушиваются на землю. По небу проносится гул. — Я не хочу этого! Я не хочу, чтобы они были такими, Жемчуг! — Она зажмуривает глаза и стискивает зубы. — Я не знала! Я… я не знала.
Жемчуг кладёт руку на плечо Розовой. Она прижимает плотную ткань.
— Я ненавижу это, — говорит Розовая. Она сгорбилась, и её спина — словно мемориальная арка. — Она права. Я превратила это место в умирающую землю.
— Это не так, — говорит ей Жемчуг. Ритм её тихого голоса настойчив, он воплощает собой уверенность. Она словно Луна, движущаяся по небу Земли. — Ты воюешь за неё. Ты — Роза Кварц. Ты — лидер восстания. Ты — единственный самоцвет, борющийся с колонизацией.
— Я — самоцвет, которому её дали. Я — та, для кого её построили.
— Это неправда.
Розовая смотрит вверх на Жемчуг, на её уверенную позу. Она носит свою боевую форму с гордостью. Сине-зелёные мозоли на её руках похожи на неровную поверхность моря перед штормом. Ужасающая Жемчуг-предательница.
— Это неправда, — говорит Жемчуг. Она смотрит на окружающих их Кристальных Самоцветов. — Мы — сопротивление, Роза. Должны быть им.
Яшма лежит на земле, небо заволокло дымом лесного пожара. Роза встаёт. Она снимает перчатки до локтей и дурацкие туфли, отбрасывает чулки и расчёсывает пальцами торчащие во все стороны тонкие волосы, украшающие её голову.
— Мы должны быть им, — повторяет Роза. — А Розовый Алмаз должна быть разбита.
Многослойные занавески, ниспадающие со стен паланкина, делают тени Розовой и Синей неясными. Синий Жемчуг кажется маленькой чёрточкой позади складок; Жемчуг стоит снаружи, сцепив руки за спиной, прикрытой шелковистой тканью платья. Яшма — вращающая мир вокруг наклонной оси Яшма — стоит, словно зеркальное отражение, но на её отведённых назад плечах видны мускулы, твёрдые и сильные, видны кроваво-красные полосы, которые, как знает Жемчуг, стали бы последним, что она видела в жизни, если бы Яшма не была слишком измотана и не дематериализовалась в тот день на поле боя. Она проводит рукой по костяшкам пальцев, до сих пор не вылеченным по небрежности. Это Земля. Это то, ради чего она сражается.
"Розовый Алмаз вскоре сможет с вами увидеться", — говорит ей Жемчуг (имя — словно остаточное изображение, которое никто больше не поймал бы), и её взгляд блуждает по растрёпанным волосам и сияющему камню между усталых глаз. Война наложила отпечаток на всех них. Война взяла своё.
Яшма кивает в знак понимания. Она молчалива и горда для Кварца — Жемчуг приветствовали множество Аметистов, когда она была одна, она встречала Розовых Кварцев — настоящих Розовых Кварцев — в Детских садах, и все они просто лучились любовью и устремлённостью. Она не слышала ни одного звука от Яшмы, когда она не выкрикивала имя Розы.
Синий Алмаз разочарованно воскликнула, слишком громко, слишком неосторожно — по занавескам прокатываются волны, и Жемчуг вздрагивает. Она вздрагивает и поворачивается к Яшме — смятение и гнев сделали её лицо ожесточённым, как у солдата.
Для неё Розовая — божество войны, испепеляющий солнечный свет, рука, что управляет приливами, и разве не было бы лицемерным для Жемчуг осуждать её за это? Яшма влюбилась во фреску, в сияющий розовый портрет на стенах каждой башни и арены, возведённой на Земле, а Жемчуг вместо этого, как дура, влюбилась в самоцвет. Она хочет обнять Розовую, прижаться подбородком к пушистому облаку её волос, утешить её, сказать, что всё будет хорошо, но она всего лишь Жемчуг.
Она всего лишь Жемчуг, и она не знает, действительно ли всё обернётся к лучшему.
Ночь тяжела, словно горе, и Яшма не может понять, почему мрак будто прилип к её коже и пытается окрасить её в тот же сине-чёрный цвет. Её рука тянется к облаку на том месте, где стояла Висмут, а на земле, среди сухих кустов этой планеты, примостились её радужные осколки; они сияют, отражают лунный свет и направляют его на неё, упрекают её. Солдат, убийца, Кварц из Детского сада Бета. Ветер развевает гриву её волос, и она чувствует холод. Она сжимает кулаки. Почему на поле боя так тихо? Почему вдруг стало так тихо?
На вершине холма, где далеко за линией фронта стоит паланкин, показалась Розовый Алмаз, и Яшма может видеть её изящную фигуру. Она поворачивается, чтобы увидеть свой Алмаз, чётко различимый, несмотря на расстояние, и окружающая её армия делает то же самое. Атака армии повстанцев была отражена, и Кварцы Розового Алмаза сдерживают сбои своих нестабильных форм, чтобы показать свою преданность. Яшма закрывает глаза, вздыхает, расширяет свою форму и отдаёт честь, соединяя кончики огрубевших пальцев.
Вот для чего она возникла из этих бесплодных утёсов, вот для чего в неё вдохнули жизнь. По её плечам прокатывается дрожь.
Когда Яшма открывает глаза, то видит облако на месте, где стоял её Алмаз, разрубленное палашом.
Роза
Роза
Роза
Ярко-красный солнечный свет пробивается через дым, и когда Жемчуг падает на землю, солнце закрывает Яшма, громадная Яшма с зубами как у тигрицы, — картина того, что они должны были создать на этой Земле вместо того, что они с ней сделали.
— Твоя хозяйка разбила Розовый Алмаз
— Она не моя хозяйка, — лжёт Жемчуг. Она беспомощно распласталась на земле и пытается приподняться, пытается опереться на локоть, но Яшма пинает её, оцарапав кожу. Жемчуг кричит.
Её разворачивает, и она обречённо падает на твёрдую землю во второй раз. Если она посмотрит на небо, то, возможно, увидит солдат, которыми Синяя и Жёлтая собираются наводнить планету.
— Она твоя хозяйка. Ты — Жемчуг. Ты принадлежишь Розе Кварц. Ты помогла ей разбить Розовый Алмаз, — слова произнесены нечётко, с придыханием. Сейчас вся колония в огне. Рубин и Сапфир разделились перед битвой. Роза несколько предыдущих дней плакала, прижавшись к Жемчуг.
Тогда убей меня. Жемчуг поднимает взгляд на Яшму. Она держала в руках увесистый камень Розы, прикасалась к его гладким граням. Она видела те самые поляны, где Роза радостно смеялась — радость, стоившая войны, — и которые сейчас стёрты с лица земли прицельным огнём кораблей Синей. Она прорывалась через Сердоликов и Аметистов и всех остальных, кто стоял на поле боя, готовый умереть за свой Алмаз. Известно ли им, что она — та самая? Известно ли им, что они всё ходят и ходят по кругу, и, в конце концов, думает Жемчуг, останутся только осколки на земле и разноцветные пузыри Розы, парящие в небе?
— Я не принадлежу ей, — с трудом выдавливает Жемчуг из разорванного горла. Она сжимает рукояти своих тонких мечей и видит в глазах Яшмы момент, когда она нанесёт удар, видит, как она замахивается.
Она так и не ударила.
Блестящий меч Розы разрезает живот Яшмы, и она дематериализуется, даже не успев это понять.
Позади неё кудри Розы развеваются на ветру, словно пламя. Её глянцевые розовые губы кровоточат — она всё ещё машинально пытается подражать своим людям — но когда Жемчуг видит её глаза, когда порыв ветра сдувает чёлку с её хмурого лица, то видит Розовый Алмаз. Она яростна, как тогда, когда кричала и требовала себе планету, но теперь её гнев куда сильнее. Небеса позади неё жаждут крови; она протягивает Жемчуг руку и уже ищет взглядом следующего солдата, которого будет атаковать, следующую игрушку, которую сломает. Блудная дочь, любимица Власти Алмазов, безрассудная, вспыльчивая; избыток энергии исходит от неё волнами.
Почему? Почему Жемчуг любит её так сильно, так горячо? Она встаёт, и прежде чем Роза убегает, кладёт ладонь на её щёку. Роза поворачивается, и Жемчуг упирается своим камнем в её плечо. Это бессмысленно, но она начинает плакать. Она эгоистично стискивает Розу, не замечая ничего вокруг, стискивает её, словно это её последнее желание.
— Я люблю тебя, — внезапно говорит она вслух. Она говорила это с радостью, с удивлением, с неподдельной надеждой. В конце концов, она произносит это с пониманием.
Плечи Розы расслабляются. Она опять вздыхает. Гнев ещё не исчез, его не унёс резкий ветер, но Роза смотрит вверх, отбрасывает волосы назад, и пусть Земля поёт свою песню о возвращении домой. Она чувствует усталую руку Жемчуг на своей руке.
— Вот ради чего мы сражаемся, — её голос всё ещё сломан, разбит на осколки. Она — павший лидер. Она — солдат. Она нежно обнимает Жемчуг. — Ради любви.
@темы: картинная галерея, Степан Вселенский, фанфики не горят, я у мамы переводчик